Недавний запрос Генеральной прокуратуры России о правовой помощи по делу о крушении самолета Л.Качиньского МИД Польши назвал «политической игрой» и «провокацией», обвинив Москву в том, что она препятствует расследованию. Почему, на Ваш взгляд, Варшава до сих пор пытается обвинить Россию в крушении самолета Ту-154М?

В ноябре с.г. в польской «Газете Выборчей» было опубликовано интервью бывшего судьи В.Лончевского. В нем он упоминает о существовании некоей засекреченной стенограммы телефонного разговора президента Польши Л.Качиньского с братом, лидером партии «Право и справедливость» Я.Качиньским. По его словам, разговор состоялся непосредственно перед катастрофой президентского самолета 10 апреля 2010 г. По мнению судьи, его содержание, якобы способно прояснить обстоятельства трагедии.

Подчеркну, «Газета Выборча» (не «Russia Today»). Польский судья (бывший, но имеющий статус в прошлом) публично заявил о некоем факте. После этого Генеральная прокуратура Российской Федерации в рамках запроса о правовой помощи обратилась к польским коллегам с просьбой о предоставлении копий стенограммы и фонограммы упомянутого разговора. Это нормальная реакция государства, уважающего своего партнера, международное право и двусторонние контакты. В Польше это сугубо рабочее обращение вызвало крайне болезненную реакцию: заместитель министра иностранных дел Ш.Шинковский вель Сенк окрестил запрос «провокацией» и «политической игрой». Обвинять, применять санкции, голосовать за их продление, бесконечно пугать свое население и международную общественность, не приводя фактов, – это политическая игра и провокация.

Хотели бы выразить недоумение столь неадекватной реакцией Варшавы. Возможно, дело в том, что данный сюжет не укладывается в раскручиваемую в Польше на протяжении нескольких лет конспирологическую версию причины катастрофы, противоречащую фактам, отраженным в соответствующих докладах Межгосударственного авиационного комитета и польской Комиссии по расследованию авиационных происшествий государственной авиации. Как представляется, польская сторона должна внимательно отнестись к информации о наличии нового доказательного материала, который может иметь существенное значение для следствия. Генеральная прокуратура России ожидает ответа на свой запрос официальным порядком, а не из сообщений в польской прессе.

Всей этой шумихи можно было избежать, если бы польская сторона ответила на запрос Генеральной прокуратуры России. Что может быть проще? Зачем подходить к микрофонам и говорить об этом? Есть факт, озвученный в польских СМИ гражданином Польши, который имел отношение ко всей этой истории. И он требует проверки. Тем более, что на протяжении 10 лет не прошло и дня, чтобы мы не слышали от Варшавы неких «новых нюансов», теорий, версий трагедии и ее причин.